ВЫШЛА КНИГА СВЯТЕЙШЕГО ПАТРИАРХА КИРИЛЛА «СЕРГИЙ РАДОНЕЖСКИЙ. ОБРАЗЕЦ ХРИСТИАНСКОЙ СВЯТОСТИ»
Древнейший документ, содержащий описание образа Спасителя, есть письмо Публия Лентула, бывшего во времена Октавия Августа проконсулом Иудеи. Вот перевод этого письма, посланного проконсулом римскому Сенату во время земной жизни Иисуса Христа.
"Великому и почтенному Сенату римскому сенатор Лентул, правящий Иудеею, желает здравия.
В настоящее время явился человек - Он и теперь жив - с высокими качествами, называющий себя Иисусом Христом. Народ говорит, что Он могущественный по своим деяниям пророк; ученики именуют Его Сыном Божиим. Он воскрешает мертвых и исцеляет от всякой болезни и расслабления. Этот человек высокого роста и строен. Его лицо строго и весьма выразительно, так что те, которые взирают на Него, не в состоянии не любить Его и вместе не бояться. Его русые волосы опускаются гладкими до низа ушей и оттуда падают волнистыми локонами на самые плечи; они разделены наверху головы, как у назареев. Чело гладкое и спокойное, лицо совершенно чистое. Щеки Его покрыты легким румянцем, с небольшой темноватостью. Взгляд имеет приятный и открытый. Нос и рот весьма правильны. Борода довольно густая, небольшая, одинакового цвета с волосами головы, разделяется на две части на подбородке. Глаза голубые и чрезвычайно живые. В Нем заметно что-то грозное, когда Он делает выговор или упреки, между тем как кротость и ласковость сопутствуют всегда Его наставлениям и поучениям. Его лицо имеет удивительную приятность, соединенную с важностью. Его никогда не видели смеющимся, но видели плачущим. Стан Его стройный, руки длинные и красивые, плечи прекрасны. Речь Его величественная и плавная, но говорит Он, вообще, мало. Наконец, видев Его, нельзя не признаться, что это один из красивейших мужей".
Почти такое же описание внешности Спасителя делает греческий историк Никифор Каллист. "Его лицо, - пишет он, - было замечательно красотой и выразительностью. Ростом Он был семи пальм [1], по крайней мере. Его волосы походили на русые; они были не слишком густы, но вились на оконечностях. Его брови были черные и продолговатые. Глаза, подходящие близко к черным, были исполнены живости и имели невыразимую прелесть. Нос Он имел прямой, бороду русую и довольно короткую, но волосы на голове носил длинные. Он никогда не стригся. Ничья рука не касалась Его, кроме руки Матери, и то, когда Он был младенцем. Он наклонял немного голову, и оттого казался несколько ниже. Лице Его было смугловато, под цвет спелой пшеницы. Его лицо было ни кругло, ни продолговато. Он очень походил на Свою Матерь, особенно нижней частью лица, покрытого нежным румянцем. Степенность, ум, кротость и милосердие выражались в Его чертах. Словом Он походил во всем на Свою Пренепорочную Матерь."
В иконописной традиции Лик Спасителя окружает нимб с вписанным крестом. Этот элемент имеется только в иконографии Иисуса Христа. В византийских изображениях по краям нимба ставились буквы a и w ("Аз есмь альфа и омега. Первый и последний"). Позднее крест нимба стали изображать в виде девяти линеек и вписывать буквы o wn - по гречески "сущий", а по сторонам нимба помещать IC XC.
Христос пишется в следующих одеяниях:
Хитон - нижняя, довольно свободная, с широкими рукавами одежда, по длине доходящая до ступней ног. Хитону Христа Спасителя усвоен в иконописи цвет теплых оттенков - от коричневого, темно-малинового до красного и (реже) розового. Красный цвет - здесь символ истинности Его вочеловечивания. По хитону надевался пояс. Через оба плеча хитона Спасителя, спереди и сзади, иконопись изображает узкие, как бы вытканные по одежде полосы - клавы, доходящие до подола.
Клав - символ посланничества (миссии), поэтому он и усвоен, прежде всего, Христу Спасителю как посланному в мир Богом Отцом с определенной миссией - спасти мир, а затем и апостолам и пророкам как Божиим посланникам - возвещавшим людям волю и словеса Божий. Цвет клава всегда больше или меньше отличается от цвета хитона. Очень часто он бывает желтого цвета разных оттенков и почти всегда украшается золотым ассистом.
Гиматий (плащ) - длинный и широкий отрезок ткани, который надевался поверх хитона. Этот плащ беднякам служил и покрывалом во время сна. О том, что он имел значительную величину, можно судить по тому, что воины, распявшие Христа и разделившие между собой Его одежду, плащ разделили на четыре части: каждому воину по одной части - Цвет этой одежды Христа Спасителя пишется - голубого или синего [2], как символ Божественной природы. Исключением являются такие иконы, как "Воскресение", "Вознесение", "Успение Божией Матери", на которых Христос Спаситель изображается в прославленном виде: все его одежды, сияющие славой, имеют золотисто-желтый цвет и украшаются золотым ассистом. На иконах "Преображения Господня" Христос - в белых одеждах.
На Богородичных иконах ризы Богомладенца Христа почти всегда золотисто-желтого, разных оттенков, цвета и украшены золотым ассистом. Этим Святая Церковь выделяет Его младенчество из обычного для всех людей и указывает на Его совечное и сопрестольное Богу Отцу существо.
Обувь Спасителя, как и пророков и апостолов, представляет собой сандалии, состоящие из кожаных подошв, прикрепляющихся к ступням ремнями.
Согласно Церковного Предания первая икона Спасителя появилась во время Его земной жизни. Это образ, который мы знаем как Спас Нерукотворный. Царь государства Осроены со столицей в Едессе был в то время Авгарь V Уккама (Черный) [3]. Заболев проказой, царь долго и тщетно ищет того, кто бы мог его вылечить. Услышав о Христе, он посылает к Нему своего слугу Ананию [4] с приглашением посетить Эдессу. Христос отказывается идти, но не отказывается исцелить царя. Попросив принести Ему чистый холст, Спаситель прикладывает Свой Лик к ткани и Его образ нерукотворно запечатлевается на нем. Этот плат Он послал Авгарю, которым тот исцелился от проказы. Когда слуга доставляет чудесный кусок ткани в Эдессу, царь, приложившись к нему, тут же получает исцеление от своей страшной болезни. Авгарь хранит чудотворный лик как величайшую святыню. Когда однажды город осаждают враги и исход битвы неясен, Авгарь приказывает замуровать святыню в стену над воротами, дабы она не досталась врагу и не была осквернена. Но в самый разгар боя нерукотворный образ являет еще одно чудо - изображение проходит как бы сквозь толщу стены и отпечатывается на фасаде. Видя это непонятное явление, враги поворачивают в страхе от стен города, отказавшись от осады. Таким образом, чудотворный Лик спасает и царя, и целый город. В иконографии, особенно русской, были распространены два типа Нерукотворного образа - "Спас на убрусе", то есть на куске ткани (обычно плат завязан в углах узлами, подчеркнуты складки, обозначена кайма и т.д.), и "Спас на чрепии", то есть на черепице или камне, когда фоном для Лика становится стена или нейтральный фон.
Описание Нерукотворенного образа было сделанно итальянцем Пиккони. "Этот образ имеет величественный и чудный вид: на нем отражаются Божественное величие и слава, так что взирающий на него очаровывается и благоговеет пред ним. С середины широкого и довольно большого чела спускаются по обеим сторонам, направо и налево, темные... волосы, которые, закрывая уши, соединяются с бородой... брови черные, глаза блестящие, проницательные, как будто испускают из себя светлые лучи, так что думаешь, что они смотрят на тебя со всех сторон каким-то приятным и нежным взором. Нос прямой, немного длинный, но пропорциональный... Колорит лица смуглый... Этот образ имеет что-то сверхъестественное, чему человеческое искусство никак не может подражать. Ибо многие художники признавались в этом, и особенно один из них, Лука, имевший случай рассмотреть этот образ как нельзя лучше, нередко утверждал, что нет никакой возможности нашими красками передать цвет святого образа, хотя сколько-нибудь сходного с оригиналом, и потому, сколько ни упрашивали его снять с оного копию, он ни за что не соглашался"
Лик Христа, чудесно напечатленный на плате (убрусе) Самим Спасителем в дар царю Авгарю, - вот то знамя, которое украсило Церковь. Сия победа осенила и утвердила православное почитание образа в двух естествах и единой ипостаси. И в этом почитании утвердило почитание всякого священного изображения.
Праздник, которым Церковь отметила это событие, известен под названием Третьего Спаса, и богослужебное содержание его отмечено исключительным богословским богатством и глубиной. В составлении праздничного канона участвовали и патриарх Герман, и великий защитник Церкви, творец канонов Феофан, мученически пострадавший за вдохновенную защиту иконопочитания.
"Колеблемо лестию сопротивных, оправдал еси Христе, честными Твоими утвердив страстями и зрака изображением". В этом тропаре канона святой патриарх Герман приравнивает спасительную силу изображения Христова образа к страстям Христовым.
Это действие Христа, - напечатление Своего Образа на плате, - на первый взгляд относящееся только к царю, пожелавшему иметь изображение Его, на самом деле имеет более общее значение. Это бесконечная забота обо всем человеческом роде, который спасается, освящаясь образом Христовым.
"Христос Собезначальный Сын Отцу, и Превечный и Невидимый описанного плоти, остави нам изображение на спасение душам нашим.
Плотски изобразитеся по нам, иже прежде бесплотный, не отвергнися зрака, даруя нам божественное изображение".
В словах тропаря говорится о том, что изображение дается на спасение душам нашим. Смысл этих слов заключается в том, что изображение образа Спасителя на убрусе, а вслед ему всякое священное изображение, имеет двойственный смысл, является образом и путем спасения и дается нам на спасение. Подобно тому, как вочеловечение Свое Спаситель совершил нас ради человек и нашего ради спасения.
Начиная с XVIII в. в России появляются оглавные изображения Христа на фоне плата в терновом венце. Эти изображения заимствованы с Запада. Восходят они к легенде, окончательно сформировавшейся в среде францисканских монахов к XV в.. В ней повествуется о праведной женщине Веронике, которая из чувства сострадания отерла Лик Спасителя своим платком, когда Он нес на Голгофу Крест. И чудесным образом Лик Христа запечатлелся на ткани. Западная иконография, а с XVIII века и русская, изобилует изображениями праведной Вероники, держащей в руках плат с запечатленным Ликом.
Наиболее распространенным иконографическим типом является изображение Христа Пантократора, в русском переводе получившее наименование "Вседержитель", или - "Спаситель", а нередко и просто "Спас", Различаются несколько вариантов композиций - изображение фигуры в рост, поясное изображение и сидящий на престоле. Наибольшее распространение этот иконографический тип получил в монументальной живописи. В наиболее ранних памятниках мы встречаем в куполе изображение композиции "Вознесение", например, в храме св. Софии в Салониках в IX в., где Христос, поддерживаемый ангелами, удаляется в небо, вокруг стоят апостолы и Богоматерь. Еще более ранний вариант - вокруг креста в куполе изображены ангелы и символы евангелистов - такая композиция украшает свод Архиепископской капеллы в Равенне VI в. Обе композиции трактуют свод храма как небо, куда удалился по Вознесении Христос и откуда Он должен сойти в последний день. Храм есть место ожидания Второго пришествия Господа, а время второго пришествия Христа в ранней Церкви мыслилось не за горами. Таким образом, композиция в куполе оказывалась проекцией реального переживания скорой встречи со Спасителем. Постепенно из двух вариантов "Вознесения" выкристаллизовался один - Христос Пантократор в окружении небесных сил. Трактоваться эта композиция стала - Христос Пантократор, творящий вселенную, держащий ее в Своей руке.
Изображение Христа Пантократора на престоле имеет другую трактовку - здесь Он воспринимается как Царь Небесный и как Судия. Такие композиции также весьма широко распространены в монументальной живописи. Особенно любили такие изображения в Византии, где рядом со Спасителем изображали императоров и императриц, выражая тем самым идею сакральности императорской власти. Византия часто рассматривала небесную и земную иерархии, как зеркальные по отношению друг к другу. Подобные композиции мы находим в главном храме Константинополя в соборе св. Софии: например, Христос между Константином IX Мономахом и императрицей Зоей (южная галерея, XI в.). Но чаще всего Христу на троне предстоят ангелы. Могут встречаться варианты смешанного типа, например, Христос на троне с коленопреклоненным у Его ног императором Львом VI, справа и слева в медальонах помещены изображения Богоматери и архангела Гавриила, эта мозаика расположена над входом в собор св. Софии Константинопольской (IX в.).
Также весьма распространенным иконографическим типом является поясное изображение Иисуса Христа с Евангелием, также называемое "Пантократор" или "Вседержитель", в русских вариантах - "Спаситель" или "Спас". Простая иконографическая схема служит сосредоточению внимания молящегося на лике и благословляющем жесте. Чаще такой образ помещали в местном ряде, возле Царских врат. Местоположение выбрано не случайно: Христос вводит молящегося в Царство Божье. ("Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется". [5]). Обычно на этой иконе Спаситель изображен с закрытым свитком или кодексом - Книгой Жизни, так как, подходя к вратам, мы только приближаемся к той тайне, которая откроется во всей полноте в последний день, в день Суда, когда "все тайное станет явным", с Книги Жизни будут сняты печати и Слово будет судить мир. Но со временем этот принцип нарушается, и образ Спасителя в местном ряду предстает перед нами с открытым Евангелием. Так стали писать начиная с XVII в.
Иконографический тип "Вседержителя" распространен и в моленных иконах, небольших, имеющих хождение в быту: это личные и келейные иконы, дорожные образки, нагрудные медальоны.
В ранних русских иконах встречается иконографический вариант Вседержителя еще более сокращенный - это т.н. "Спас Оплечный". Две великолепные иконы такого рода находятся в Успенском соборе Московского Кремля обе написаны в самом начале XIV века.
"Спас в силах". Эта икона является замковым камнем иконостаса. В ней сливаются различные аспекты трактовки образа Христа: второе пришествие Спасителя и Страшный Суд, образ Царя царей, Небесного Владыки. В наименовании композиции "Спас в силах" отражена богословская концепция - явление Иисуса Христа в силе и славе в конце времен, как исполнение Божественного Промысла о мире: "Дабы все земное и небесное соединить под главой Христа".
В основу иконографической схемы положено явление Господа Вседержителя пророку Иезекиилю: "И я видел, и вот бурный ветер шел от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него. А из середины его как бы свет пламени из середины огня; а из середины его видно подобие четырех животных, - и таков был их вид: облик их был как у человека; и у каждого - четыре лица, и у каждого четыре крыла... подобие лиц их - лице человека и лице льва с правой стороны у всех четырех; а с левой стороны - лице тельца у всех четырех и лице орла у всех четырех... и у каждого два крыла соприкасались одно к другому... и вид этих животных был как вид горящих углей, как вид лампад; огонь ходил между животными, и сияние от огня и молния исходила от огня... И смотрел я на животных - и вот, на земле подле этих животных по одному колесу перед четырьмя лицами их. Вид колес и устроение их как вид топаза, и подобие у всех четырех одно; и по устроению их казалось, будто колесо находилось в колесе... у всех четырех вокруг полны были глаз. Над головами животных было подобие свода, как бы вид изумительного кристалла, простертого сверху над головами их... А над сводом, который над головами их, было подобие престола по виду как бы из камня сапфира; а над подобием престола было как бы подобие человека наверху на нем. И видел я как бы пылающий металл, как бы вид огня внутри него вокруг; от вида чресл его и выше, и от вида чресл его и ниже я видел как бы некий огонь, и сияние было вокруг Него. В каком виде бывает радуга на облаках во время дождя, такой вид имело это сияние кругом" [6]. Явление Божьей славы передается на иконе в виде символических фигур, они обозначают различные силы небесные, земные и небесные уровни, которые названы Дионисием Ареопагитом в его "Небесной иерархии".
Итак, Христос, восседающий на престоле, изображен на фоне красного квадрата, на который последовательно наложены синий круг (овал, мандорла) и красный ромб. Красный нижний квадрат означает землю. В четыре конца земли проповедуется Евангелие Царства и в четырех уголках квадрата изображаются символы евангелистов. Символы распределяются следующим образом: ангел символизирует евангелиста Матфея, телец - Луку, лев - Марка, орел - Иоанна. [7] Следующая фигура - синий круг означает небесную сферу, мир бесплотных сил или ангельских чинов. Собственно, все, что изображено вокруг фигуры Христа, и есть изображения небесной иерархии - подножие престола с колесами - "престолы".
И, наконец, фигура Самого Христа, окруженного изображением красного ромба. В отличие от "нижнего" квадрата, также красного, этот "верхний" ромб обозначает огонь, сходящий с небес, огненную природу божества ("Ибо Господь, Бог твой, есть огонь поядающий" [8]). Бог говорит к нам из среды огня. Обычно Спаситель облачен в одежды двух цветов - красный хитон и синий гиматий, что символизирует соединение двух природ, божественной и человеческой, иногда - в одеждах золотого цвета, что обозначает сияние Его славы. Правой рукой Христос благословляет, левой придерживает раскрытую Книгу. Образ Книги раскрывается здесь и как Книги Жизни, в которой вписаны имена спасенных [9] тогда книга изображена закрытой и имеющей семь печатей, собственно Евангелие - Благая Весть, которую в мир принес Спаситель, и символ Самого Господа Иисуса Христа, Который есть Слово Божье, пришедшее в мир. В ранних памятниках христианского искусства так и изображали Христа в символической композиции "Этимасия" - Книги, лежащей на престоле.
Образ Христа в силе и славе, как образ второго и славного Его пришествия, впрямую связан с темой Страшного Суда, ибо Господь является как Судия живых и мертвых, и суд Его праведен, и никто не избежит Суда Христова [10].
Строгое богословие иконы стремится направить мысль созерцающего в воспоминании Евангелия. Вспомним, что говорит Сам Господь Иисус Христос о суде: "На суд пришел Я в мир, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы". "Я пришел не судить мир, но спасти мир. Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью в себе: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день". "Суд состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы" [11].
Итак, Бог судит мир через слово и свет, - и человек с трепетом ожидает "доброго ответа на страшном судище Христовом". Рассмотрим тексты, которые обычно избираются для написания на открытых страницах Книги. Чаще всего это слова из Евангелия от Матфея: "Придите ко Мне вси труждающиеся и обремененные, и Аз успокою вы" [12]. Образ Божественного Судии и образ Страшного Суда приобретают в этом контексте особое звучание, выраженное в Новом Завете словами апостола Иакова: "милость превозносится над судом" [13]. Иногда на раскрытом Евангелии можно прочесть "Я - свет миру", "Не судите по наружности, но судите судом праведным" [14] и т.д. Все эти варианты имеют одну цель - открыть перед человеком возможность встать лицом к лицу с Богом, в Его Свете и Слове, которое есть "меч обоюдоострый, который проникает до разделения души и духа, составов и мозгов" и "судит помышления и намерения сердечные" [15].
Без преувеличения можно сказать, что "Спас в силах" - это целый богословский трактат, исполненный посредством живописи и символического языка. Благодаря этому в русских храмах образ "Спас в силах" становится центром не только иконостаса, но и всего храма, отчасти повторяя изображение Христа - Пантократора в куполе. Можно сказать, что "Спас в силах" несет в себе образ храма - Христос, как уже говорилось, изображается на фоне символических фигур: красного квадрата и синего круга, которые символизируют землю и небо, что одновременно повторяет и символическую схему храма: земной куб, перекрытый сферой неба - модель вселенной.
Кроме традиционного, так называемого исторического типа Христа, существуют иконографии, в которых Спаситель представлен в виде младенца или отрока, такой тип именуется "Спас Эммануил". Имя Эммануил появляется в Библии, в словах пророчества Исайи и означает "с нами Бог". Это имя относится прежде всего к изображению Предвечного Младенца, зачатого в чреве Пресвятой Девы - как, например, мы видим в иконографии "Богоматерь Знамение" (или Воплощение). Яркий пример тому икона "Ярославская Оранта" или "Курская Коренная". Благословляющий жест Иисуса, изображенного в обрамлении концентрических кругов, означающих лоно Богородицы, вместившее невместимого Бога. В момент зачатия Слово Божье все равно больше мира, Оно внутри и вне его.
Тот же младенчески - отроческий тип Христа вошел во все богородичные иконы. О них пойдет речь в соответствующей главе. Здесь необходимо добавить только то, что часто Младенец изображается со свитком в руке, символизирующим Его учение, которое Он приносит в мир, Благую весть. Он еще как человек, но Его учение в Нем и с Ним, ибо Он - Бог и Спаситель. Одежды Младенца в богородичных иконах могут быть самыми различными - золотыми (Богоматерь Владимирская), красно-синими (Богоматерь Страстная), с цветным гиматием (Богоматерь Яхромская), и т.д. Ножки младенца либо босые, либо обуты в тонкие золотые сандалики (Богоматерь Донская).
Тип Христа Эммануила появился в иконографии довольно рано, не являясь "дополнением" к образу Богородицы. Такое же самостоятельное значение приобретает этот иконографический тип в ранних домонгольских, оглавных, так называемых "ангельских деисусах", где Спас Эммануил изображен с предстоящими ангелами.
"Подобно тому, как четыре конца креста с помощью середины- центра- твердо держатся и крепко связываются, так и через посредство Силы Божией содержится и высота, и глубина, и длина, и ширина, то есть вся как бы видимая и невидимая тварь. Древо жизни, насажденное Богом в раю, прообразно Честной Крест. Ибо так как смерть вошла через посредство древа, то надлежало, чтобы через древо же были дарованы жизнь и воскресение. Вот и смерть Христа, или крест, одел нас в ипостасную Божию Мудрость и Силу. Поклоняемся же и мы образу Честного и Животворящего Креста, - поклоняемся, почитая не вещество, - да не будет, но образ как символ Христа" [16].
Распятие - вершина мира, завершение земной жизни Христа, Голгофа - это "гора недосягаемая", о которой пел псалмопевец. К подножию Голгофского Креста мы приходим, собираясь на литургию, ибо в тот момент, когда уста Распятого произнесли "Свершилось!", совершилось наше спасение. С этого Креста были произнесены также слова "Се Матерь твоя", "Се сын твой" [17], тем самым зародилось братство следующих за Господом. Крест - спасительное знамя Церкви. Креста - сила Божия, содержащая мир. Можно сказать, что Крест утверждает самую основу сотворенного мира. В самом творение мира легла множественность, сведенная воедино, - благословенная печать Креста определяет бытие от самого создания. В начале Бог сотворил небо и землю, видимый мир и невидимый. Мир ангельских чиноначалий, мир осязаемый, телесный, и мир животный, не имеющий духовной, присущей Ангелам природы. И последним, как бы завершительным творением Божиим человека, сочетается духовная природа, сродная ангельскому миру, и природа душевно-животная, подобающая всей животной твари. И здесь можно усмотреть все ту же благодатную печать Креста.
Ангельский мир, получивший в создании иерархически соподчиненное строение, также в самом своем устройстве несет славу Креста. И вся вселенная, от самого начала своего, исполнена этой славой. И Крест, благословение и основа мироздания, был как бы обесславлен и обесчещен грехом, грехопадением человека, породившим распад этого высокого крестного единства вселенной. Человеческое падение стало источником вражды, смерти, распада. И Крест был избран Спасителем как орудие искупления распадающегося грехом мира, как знамя победы над смертью, как собрание воедино мира, поврежденного грехом. Спаситель простер руки на Кресте, чтобы спасти погибшее, собрать расточенное. Крест, источник радости и благословенного единства мира, стал источником страдания и смерти. И вновь избранный Христом во спасение мира становится знамением победы над смертью и венчает Церковь славой на небе и на земле.
У ветхозаветной церкви, состоящей в основном из евреев, распятие, как известно, не применялось, и казнили, по обычаю, тремя способами: побивали камнями, сжигали живьем и вешали на дереве. Поэтому "и пишется у них о висельниках: "проклят всякий висящий на древе" [18], поясняет Святитель" Димитрий Ростовский [19]. Четвертая же казнь - усечение головы мечом - прибавилась у них в эпоху Царств. А крестная казнь была тогда языческой Греко-Римской традицией, и Еврейский народ познал ее лишь за несколько десятилетий до Рождества Христова, когда римляне распяли их последнего законного царя Антигона. Поэтому в ветхозаветных текстах нет, и не может быть никаких даже подобий креста в качестве орудия казни: как со стороны названия, так и со стороны формы; но, напротив, там имеется множество свидетельств: 1) о деяниях человеческих, образ креста Господня пророчески предобразовавших, 2) о предметах известных, силу и древо креста таинственно предначертавших и 3) о видениях и откровениях, самое страдание Господне предызобразивших.
Сам же крест, как страшное орудие позорной казни, избранное сатаной знаменем смертоносности, вызывал непреодолимый страх и ужас, но, благодаря Христу-Победителю, он стал желанным трофеем, вызывающим радостные чувства. Поэтому и святой Ипполит Римский - муж Апостольский - восклицал: "и у Церкви есть свой трофей над смертью - это Крест Христов, который она носит на себе", и святой Павел - Апостол языков - писал в своем Послании: "желаю хвалиться (...) только крестом Господа нашего Иисуса Христа" [20]. "Смотри, сколь вожделенным и достолюбезным соделалось сие столь ужасное и поносное (позорное -славян.) в древности знамение жесточайших казней", -свидетельствовал святитель Иоанн Златоуст. И Апостольский муж - святой Иустин Философ - утверждал: "Крест, как предсказал пророк, есть величайший символ силы и власти Христовой" [21]. Вообще же "символ" - по-гречески "соединение", и означает или средство, осуществляющее соединенность, или обнаружение невидимой реальности через видимую натуральность, или выражаемость понятия изображением.
В новозаветной Церкви, возникшей в Палестине в основном из бывших иудеев, сначала привитие символических изображений было затруднено по причине приверженности их к своим прежним преданиям, строго запрещавшим изображения и тем самым ограждавшим ветхозаветную церковь от влияний языческого идолобесия. Впрочем, как известно, Промысл Божий уже тогда давал ей много уроков символического и иконографического языка. Например: Бог, запретив пророку Иезекиилю говорить, повелел ему начертать на кирпиче изображение осады Иерусалима в "знамение сынам израилевым" [22]. И понятно, что со временем, при увеличении числа христиан из других народов, где традиционно допускались изображения, такое одностороннее влияние иудейского элемента, конечно же, ослабевало и постепенно исчезало совсем.
Уже с первых веков христианства, по причине преследования последователей распятого Искупителя, христиане принуждены были скрываться, исполняя свои обряды втайне. А отсутствие христианской государственности - внешней ограды Церкви и продолжительность такого угнетенного положения отразились на развитии богослужения и символики. И по сей день сохранились в Церкви меры предосторожности для охранения самого учения, да и святынь от зловредного любопытства врагов Христовых. Для примера, Иконостас - порождение Таинства причащения, подлежащего предохранительным мерам; или диаконский возглас: "елицы оглашенные изыдите" между литургиями оглашенных и верных, несомненно, напоминает нам, что "мы совершаем Таинство, затворив двери, и запрещаем непосвященным быть при оном", - пишет Златоуст [23]. Вспомним, как известный Римский лицедей и мим Генесий по приказу императора Диоклетиана в 268 году выставлял в цирке на посмешище Таинство крещения. Какое чудесное действие оказали на него произнесенные слова, видим из жития блаженного мученика Генесия: покаявшись, он принял крещение и вместе с приготовленными для публичной казни христианами "был первым усечен главою". Этот далеко не единственный факт поругания святыни - пример того, что многое из христианских тайн сделалось известным язычникам уже давно.
"Мир сей, - по слову Тайновидца Иоанна, - весь лежащий во зле" [24], и есть та агрессивная среда, в которой Церковь борется за спасение людей и которая вынудила христиан уже с первых веков употреблять условный символический язык: сокращения, монограммы, символические изображения и знаки. Этот новый язык Церкви помогает посвящать новообращенного в тайну Креста постепенно, разумеется, с учетом его духовного возраста. Ведь необходимость (как добровольного условия) постепенности в раскрытии догматов оглашенным, готовящимся к принятию крещения, основана на словах Самого Спасителя [25]. Именно поэтому святитель Кирилл Иерусалимский разделил свои проповеди на две части: первую - из 18 огласительных, где ни слова о Таинствах, и вторую - из 5 тайноводственных, объясняющих верным все церковные Таинства. В предисловии он убеждает оглашенных не передавать услышанное посторонним: "когда опытом изведаешь высоту преподаваемого, тогда узнаешь, что оглашаемые недостойны слышать его". И святитель Иоанн Златоуст писал: "я желал бы открыто говорить об этом, но опасаюсь непосвященых. Ибо они затрудняют беседу нашу, заставляя нас говорить неясно и прикровенно" [26]. О том же говорится и у блаженного Феодорита епископа Кирского: "о божественных тайнах, по причине непосвященных, беседуем прикровенно; по удалении же таковых, которые сподобились тайноводства, тех учим ясно" [27]. Таким образом, изобразительные символы, ограждающие собой словесные формулы догматов и Таинств, не только улучшили способ выражения, но и, будучи новым священным языком, еще надежнее защитили церковное учение от агрессивного профанирования. Мы и до сего дня, как научил Апостол Павел, "проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную" [28].
Одно из первых дошедших до нас изображений распятого Иисуса Христа относится только к V-му веку, на дверях церкви святой Сабины в Риме. С VI-го века Спаситель стал изображаться в длинном одеянии коллобии - как бы прислоненным ко кресту. Именно такой образ Христа можно видеть на ранних бронзовых и серебряных крестах византийского и сирийского происхождения XVII-IX-го веков. Святой VI-го века Анастасий Синаит написал апологетическое (по-греч. - "защита") сочинение "Против акефалов" - еретической секты, отрицающей соединенность во Христе двух естеств. К этому сочинению он приложил изображение распятия Спасителя как довод против монофизитства. Он заклинает переписчиков своего произведения вместе с текстом передавать неприкосновенно и приложенное к нему изображение, как, впрочем, можем и видеть на рукописи Венской Библиотеки. Другое, еще более древнее из сохранившихся изображений распятия находится на миниатюре Евангелия Раввулы из монастыря Загба. Этот манускрипт 586 года принадлежит Флорентийской Библиотеке святого Лаврентия. До IX-го века включительно Христос изображался на кресте не только живым, воскресшим, но и торжествующим, - и только в X-м веке появились изображения мертвого Христа. С древнейших времен кресты-распятия, как на Востоке, так и на Западе, имели перекладину для упора ступней Распятого, и ноги Его изображались пригвожденными каждая отдельно своим гвоздем. Изображение Христа со скрещенными ступнями, пригвожденными одним гвоздем, впервые появилось, как новшество, на Западе во второй половине XIII-го века. На крестчатом нимбе Спасителя обязательно писали Греческие буквы ОWН, означающие - "Сущий", потому что "Бог сказал Моисею: Я есмь Сущий" [29], открыв этим самым Свое имя, выражающее самобытийность, вечность и неизменяемость существа Божия. Из православного догмата Креста (или Искупления) несомненно вытекает мысль о том, что смерть Господа - это выкуп всех, призвание всех народов. Только крест, в отличии от других казней, давал возможность Иисусу Христу умереть с распростертыми руками, призывающими "все концы земли" [30]. Поэтому в традиции Православия - изображать Спасителя Вседержителя именно как уже Воскресшего Крестоносителя, держащего и призывающего в Свои объятия всю вселенную и несущего на Себе новозаветный жертвенник - Крест. Об этом говорил и пророк Иеремия от лица христоненавистников: "вложим древо в хлеб Его" [31], то есть - древо крестное наложим телу Христову, хлебом небесным называемому [32].
Вопрос о причине начертания нижней перекладины наклоненной достаточно убедительно разъясняется литургическим текстом 9-го часа службы Кресту Господню: "Посреде двою разбойнику мерило праведное обретеся Крест Твой: овому убо низводиму во ад тяготою хуления, другому же легчашуся от прегрешений к познанию богословия". Иными словами, как на Голгофе для двоих разбойников, так и в жизни для каждого человека крест служит мерилом, как бы весами его внутреннего состояния.
Одному разбойнику низводимому во ад "тяготою хуления", произнесенного им на Христа, он стал как бы перекладиной весов, склонившейся вниз под этой страшной тяжестью; другого разбойника, освобожденного покаянием и словами Спасителя: "днесь со Мною будеши в раю" [33], крест возносит в Царство Небесное. Восьмиконечие - наиболее соответствует исторически достоверной форме креста, на котором был уже распят Христос, как свидетельствуют Тертуллиан, святой Ириней Лионский, святой Иустин Философ и другие. "А когда Христос Господь на плечах Своих носил крест, тогда крест был еще четырехконечном; потому что не было еще на нем ни титла, ни подножия. (...) Не было подножия, потому что еще не поднят был Христос на кресте и воины, не зная до какого места достанут ноги Христовы, не приделывали подножия, закончив это уже на Голгофе" [34], - обличал раскольников Святитель Димитрий Ростовский. Также не было еще и титла на кресте до распятия Христа, потому что, как сообщает Евангелие, сначала "распяли Его" [35], а потом только "Пилат написал надпись и поставил (своим распоряжением) на кресте" [36]. Именно сначала по жребию поделили "одежды Его" воины "распявшие же Его" [37], а уж только потом "поставили над головою Его надпись, означающую вину Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский" [38]. Итак, четвероконечный Крест Христов, несомый на Голгофу, который все, впавшие в беснование раскола, называют печатью антихриста, именуется в Святом Евангелии все же "крестом Его" [39],то есть также, как и с табличкой и подножием после распятия [40].
С XI-го века под нижней косой перекладиной восьмиконечного креста появляется символическое изображение головы Адама, погребенного по преданию на Голгофе (по-евр. - "лобное место"), где и был распят Христос. "На том месте, где я буду погребен, будет распято Слово Божие и оросит Своею кровию мой череп", - пророчествовал Адам. Эти его слова проясняют сложившуюся на Руси к XVI-му веку традицию производить около изображения "Голгофы" следующие обозначения: "М.Л.Р.Б." - место лобное распят бысть, "Г.Г." - гора Голгофа, "Г.А." - глава Адамова; причем кости рук, лежащие перед головой, изображаются: правая на левой, как при погребении или причащении. Буквы "К" и "Т" означают копие сотника Лонгина и трость с губкой, изображаемые вдоль креста. Над средней перекладиной помещаются надписи: "IС" "ХС"- имя Иисуса Христа; а под ней: "НИКА"-Победитель; на титле или около нее надпись: "СНЪ" "БЖIЙ"- Сын Божий или аббревиатура "I.Н.Ц.И."- Иисус Назорей Царь Иудейский; надписание же над титлой: "ЦРЬ" "СЛВЫ"- Царь Славы. Такие кресты положено вышивать на облачении великой и ангельской схимы; три креста на парамане и пять на кукуле: на челе, на груди, на обоих плечах и на спине. Крест "Голгофа" также изображается на погребальном саване, который знаменует сохранение обетов, данных при крещении, подобно белому савану новокрещаемых, означающему очищение от греха.
В отличие от образа креста, изображающего непосредственно Самого Распятого Христа, знамение креста передает его духовное значение, изображает его реальный смысл, но не являет сам Крест. "Крест хранитель всей вселенной, Крест красота Церкви, Крест, царей держава, Крест верным утверждение, Крест ангелом слава, Крест бесом язва", - утверждает абсолютную Истину светилен праздника Воздвижения Животворящего Креста.
Церковный историк Никифор Каллист сохранил для нас предание о внешнем виде Пресвятой Богородицы. "Она была, - читаем у него, - роста среднего или, как иные говорят, несколько более среднего, волосы златовидные, глаза быстрые, с зрачками как бы цвета маслины, брови дугообразные и умеренно черные, нос продолговатый... лицо не круглое и не острое, но несколько продолговатое, руки и пальцы длинные". Однако "поистине в Пресвятой Деве изумляет нас не только непорочная и чистая лепота телесная, но особенно свойства Ее души". "Одежда скромная, чуждая роскоши и неги, поступь степенная, твердая, взгляд строгий, соединенный с приятностью, тиха и покорна родителям, речь кроткая, льющаяся от незлобивого сердца". "У Нее ум - Богом управляемый и к Богу одному направляемый, очи Ее всегда устремлены ко Господу. Сердце Ее чисто и непорочно, зрящее и вожделевающее чистейшего Бога. Вся - чертог Духа, вся - град Бога Живаго, вся - добра, вся - пред очами Божиими". "Она в беседе с другими сохраняла благоприличие, не смеялась, не возмущалась, особенно же не гневалась, совершенно безыскусственная, простая, Она нимало о Себе не думала и, далекая от изнеженности, отличалась полным смирением. Коротко сказать, во всех Ее действиях обнаруживалась особенная благодать".
Святой Игнатий Богоносец писал: "У нас все знают, что Приснодевственная Матерь Божия исполнена благодати и всех добродетелей. Рассказывают, что Она в гонениях и бедах всегда бывала весела, в нуждах и нищете не огорчалась, на оскорбляющих Ее не только не гневалась, но даже благодетельствовала им, в благополучии - кротка, к бедным милостива и помогала им как и чем могла, в благочестии - учительница и на всякое доброе дело наставница. Она особенно любила смиренных, потому что Сама была исполнена смирения".
Святой Дионисий Ареопагит, через три года после его обращения в христианство сподобившийся видеть в Иерусалиме лицом к лицу Пресвятую Деву Марию, так описывает эту встречу: "Когда я был введен пред лице Богообразной светлейшей Девы, меня облистал извне и изнутри столь великий и безмерный свет Божественный и разлилось окрест меня такое дивное благоухание различных ароматов, что ни немощное мое тело, ни самый дух не в силах были вынести столь великих и обильных знамений и начатков вечного блаженства и славы. Изнемогло сердце мое, изнемог дух во мне от Ее славы и Божественной благодати! Человеческий ум не может представить себе никакой славы и чести (даже в состоянии людей, прославленных Богом) выше того блаженства, какое вкусил тогда я, недостойный, но удостоенный по милосердию, и блаженный выше всякого понятия".
Традиционно принято изображать Богородицу в следующих одеждах: Туника - нижняя одежда, большей частью с узкими рукавами, длинная, доходящая до пола. Ее цвет на иконах Пресвятой Девы установлен голубой как символ девственной чистоты. Но он может быть разных оттенков, вплоть до темно-синего и темно-зеленого.
Мафорий -верхняя одежда, широкая, в разложенном виде круглая, с достаточным по величине круглым же прорезом посередине, чтобы прошла голова. Края этого прореза около шеи обшивались широкой или узкой каймой. Мафорий надевался поверх туники и по длине опускался немного ниже колен. Женщины того времени всегда должны были покрывать голову, и на иконах Матери Божией мы всегда видим на Ее голове легкий плат, подбирающий и закрывающий волосы, поверх которого надето покрывало. Покрывало, подобно мафорию, было круглым, разрезанным спереди до центра или с прорезом для лица. Его длина была до локтей.
Для этих одежд Пресвятой Богородицы в иконописи усвоен или коричневый, или близкий к нему темно-малиновый (вишневый) цвет, что имеет свою символику. Известно, что такой цвет составляется из синей и красной краски. И здесь голубой (оттенок синего) есть символ Ее девственной чистоты, а красный, как цвет крови, свидетельствует о том, что от Нее, чистейшей Девы, заимствовал Свою земную порфиру - плоть и кровь - Сын Божий.
Непременной принадлежностью головного покрывала Матери Божией являются три звездочки, которые всегда пишутся на обоих плечах и на челе. Эти звездочки - символ Ее приснодевства. Она - Дева до Рождества Христова (звездочка на правом плече), Дева - в самый момент непостижимого рождения Сына Божия (звездочка на челе) и остается Девой по рождении Своего Божественного Сына (звездочка на левом плече покрывала) и кайма как знак ее прославления.
Сам плат - означает Ее Материнство, прикрытый им голубой (синий) цвет платья- Девство. Но изредка мы можем видеть Богоматерь, облаченную в синий мафории. Так Ее иногда изображали в Византии, на Балканах. Так Богоматерь написал Феофан Грек в деисисном чине Благовещенского собора Московского Кремля. По всей видимости, в этих случаях для иконописца важнее подчеркнуть Девство, непорочность Богоматери, выделить аспект Ее чистоты, сосредоточить наше внимание на этой грани образа Девы и Матери.
Православная традиция в исключительных случаях допускает изображение женщин с непокрытой головой. Обычно так пишут Марию Египетскую в знак ее аскетично - покаянного образа жизни, сменившего прежний ее распутный образ жизни. Во всех остальных случаях, будь то образ мучениц, цариц, святых и праведных жен, жен-мироносиц и других женщин принято изображать с покрытой головой. Так и апостол Павел пишет, что хорошо женщине покрывать голову свою, ибо это "знак власти над нею" [41]. Мафорий на голове Богородицы глубокий символ - знак Ее Материнства и полной отданности Богу. Но в некоторых иконографических вариантах богородичных икон мы видим, весьма неожиданно, изображение Богоматери с непокрытой головой. Например, "Богоматерь Ахтырская" и некоторые другие. В некоторых случаях плат заменен венцом (короной). Обычай изображать Богоматерь с непокрытой головой западного происхождения, где он вошел в обиход с эпохи Возрождения, и неканоничен. . Венцом Римские папы награждали Богородичные иконы за большие заслуги в чудотворении, в дальнейшем венцом удостаивали и младенца. В Византии это не было принято вовсе. Даже когда изображали Богоматерь с предстоящими императорами, что является выражением превосходства Царства Небесного над царством земным, на Ее главе мы не видим ничего, кроме плата - мафория.
Евангелие дает немного сведений о жизни Богородицы, хотя мы видим Ее в самых важнейших событиях, связанных с земным путем Христа и историей нашего спасения: Благовещение, Посещение Марией Елизаветы, Рождество Христово, Сретение, Обретение Отрока во Храме, брак в Кане Галилейской и т.д., вплоть до Распятия и Воскресения. Те события, которые лежат за пределами описанных в Евангелии, вошли в иконописную традицию из других источников - Рождество и Детство Марии из Протоевангелия Иакова, Успение труда Дионисия Ареопагита и другие источники. Историчность этих текстов не безупречна, но Церковь всегда видела в них большой назидательный смысл, и потому они сохранились в Предании. На основе Писания и Предания сформировались богородичные праздники, вошедшие в церковный литургический год, а также иконография этих праздников.
На сложение богородичной иконографии оказал влияние и та богословская традиция, которая видела в Ветхом Завете прообразы Нового Завета. Так, например, образ Богоматери зеркален образу Евы в Библии: как через женщину вошел грех, а с ним смерть, так и через женщину входит в мир спасение, рождается Спаситель. Точно так же и Христос называется Новым Адамом. Непослушание одной искупается послушанием другой. Многие образы Ветхого Завета, начиная с Неопалимой Купины, из которой вещал Бог Моисею, вплоть до видений пророков, в той или иной степени богословская традиция относит к образу Богородицы.
Со времен Блаженного Августина образ Богоматери ассоциировался также и с образом Церкви: как через Ее тело воплотился Бог для того, чтобы стать одним из нас, так и мистическое Тело Христово связывается с Богородицей.
Богородичная догматика основана на тайне Боговоплощения, и через образ Богородицы раскрывается нам глубина богочеловеческих отношений. Мария, давшая жизнь Богу в Его человеческой природе, становится матерью Бога (Богородицей): тварь вмещает Творца. И поскольку это материнство надприродно, то в нем таинственным образом сохраняется и Ее Девство. Тайна Богоматери в том и состоит, что через Девство и Материнство Она является новой тварью. И почитание Ее связано именно с этим. Св. Григорий Палама так пишет: "Девственная Мать и есть граница между тварной и нетварной природой, и Ее, как вместилище Невместимого, будут знать те, кто знает Бога, и воспевать Ее будут после Бога те, кто воспевает Бога. Она есть основание тех, кто до Нее, и предстательница тех, кто после Нее, и Заступница вечная. Она предмет прорицания пророков, начало апостолов, утверждение мучеников, основание учителей. Она слава земных, веселие небесных, украшение всякой твари. Она начало, источник, корень нашего упования на небе, достичь которого да будет нам дано Ее молитвами о нас, во славу прежде всего от Отца рожденного и в последние времена от Нее воплотившегося Иисуса Христа, Господа нашего, которому подобает всякая слава, честь и поклонение, ныне, всегда и во веки веков" [42].
Из богородичной догматики выросла вся восточно-христианская гимнография: Роман Сладкопевец и Иоанн Дамаскин, Ефрем Сирин и Игнатий Никейский и многие другие замечательные поэты и богословы оставили нам удивительные по своей красоте произведения, посвященные Богородице. На Руси почитание Богоматери носило не менее высокий и поэтичный характер. Образ Приснодевы Марии и Матери Господа нашего Иисуса Христа обрел черты Заступницы и Ходатаицы, Покровительницы и Утешительницы.
С самых первых веков принятия христианства на Руси любовь и почитание Богоматери глубоко вошли в душу народа. Одна из первых церквей в Киеве - Десятинная, построенная при князе Владимире, была посвящена Богородице. В XII веке князь Андрей Боголюбский ввел в русский церковный календарь новый праздник - Покров Пресвятой Богородицы, ознаменовав тем самым идею покровительства Божьей Матери русской земле. Фактически с этого времени Русь осознает себя посвященной Богородице.
Большое распространение на Руси богородичных икон также свидетельствует о большом почитании образа Богородицы в русской Церкви. Начиная с XVII века в литературе появляется особый жанр - сочинения об иконах Богоматери и чудесах, от них происходивших. Это были своего рода первые исследования богородичных икон и осмысление иконографий. Начало этому направлению положил Иоаникий Голятовский в 60-х годах XVII века, выпустивший в свет сочинение под названием "Благодатное небо". В XVII и особенно в XIX веке это превратилось в целый поток. Многочисленные "Сказания о жизни Богородицы и чудесах происходивших от Ее икон" были в свое время излюбленным народным чтением.
За десять веков христианской культуры в России было создано великое множество икон Богоматери. Специалисты насчитывают до семисот иконографий. Нашим основным компасом здесь будет все то же исходное понятие "ейкон", которое лежит в основе христианского взгляда на мир, поскольку любая икона христоцентрична. Богородичные иконы христоцентричны по определению, так как через рождение Христа Мария становится Богородицей, Богоматерью. Условно все многообразие типов икон Богоматери с Младенцем можно разделить на четыре группы, каждая из которых представляет собой раскрытие одной из граней образа Божьей Матери. Иконографическая схема является выражением богословской идеи.
Первая группа - тип иконографии "Знамение" (сокращенный и усеченный вариант - Оранта). Это наиболее богословски насыщенный иконографический тип и связан он с темой Воплощения. В основе иконографической схемы лежат два текста: из Ветхого Завета - пророчество Исайи: "Итак сам Господь даст вам знамение: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут Ему имя: Эммануил" [43] и из Нового Завета - слова Ангела в Благовещении: "Дух Святой найдет на Тебя и сила Всевышнего осенит Тебя, посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим" [44]. В этих словах открывается нам тайна Боговоплощения, рождения Спасителя от Девы, рождения Сына Божия от земной женщины. Это находит свое выражение в иконографической схеме: Мария представлена в позе Оранты, то есть молящейся, с воздетыми к небу руками; на уровне Ее груди расположен медальон (или сфера) с изображением Спаса Эммануила, находящегося в лоне Матери. Богородица может быть представлена в рост, как на иконе "Ярославская Оранта, Великая Панагия", или по пояс, как в "Курской Коренной" или в новгородской "Знамение", это не так существенно. Важнее другое - соединение фигур Богоматери и (полуфигуры) Христа, что передает одно из глубочайших откровений: рождение Бога во плоти, Мария становится Богородицей через воплощение Бога - Сына. В момент созерцания иконы молящемуся как бы открывается святая святых, внутренняя Марии, в недрах которой Духом Святым зачинается Богочеловек. "Чрево Твое пространнее" - так величается Богородица в Акафисте. Мы Ее видим в момент предстояния Богу: "Се раба Господня, да будет Мне по слову Твоему" [45]. Ее руки подняты в молитвенном жесте. В ярославской "Оранте" Младенец благословляет двумя руками. В других вариантах Знамения Младенец в одной руке держит свиток - символ учения, другой благословляет. Одежды Богоматери традиционные - красный мафорий и синее нижнее одеяние. Таковы одежды Богоматери на всех иконах (за редким исключением), и, напомним, их цвета символизируют соединение в Ней Девства и Материнства, Ее земной природы и небесного Ее призвания. По обе стороны от Марии изображаются силы небесные - либо архангелы с зерцалами в руках (ярославская "Оранта"), либо синий херувим и огненно-красный серафим. Присутствие в композиции ангельских и небесных сил означает то, что Богоматерь своим смиренным согласием участия в акте Боговоплощения поднимает человечество на ступень выше ангелов и архангелов, ибо и Бог, по словам св. отцов, не воспринял ангельский образ, но облекся в человеческую плоть. В песнопении, прославляющем Богородицу, так и поется: "Честнейшая херувим и славнейшая без сравнения серафим".
Иконографическая схема "Знамения" может быть очень простой, как в новгородском варианте, а может быть развитой и усложненной, как в случае ярославской "Оранты". В композицию последней, например, включена не часто встречающаяся деталь, которая раскрывает литургический аспект этого образа. Это орлец - коврик под ногами Марии, такие используют в архиерейском богослужении. В данном случае орлец символизирует священное служение Богородицы, которая предстоит Богу за весь род человеческий. Богоматерь стоит на орлеце как на облаке среди золотого сияния Божьей славы - Богоматерь есть новая тварь, преображенное творение, новый человек. Схема иконы Курской Коренной дополнена изображением пророков, соединенных между собой подобием процветшей лозы. У пророков в руках свитки их пророчеств. Все это символизирует то, что Богоматерь и Божий Сын, от Нее родившийся, есть исполнение всех ветхозаветных пророчеств и чаяний. Так, в разных иконографических вариантах при наличии общего иконографического ядра раскрывается одна и та же тема Боговоплощения, поэтому иконографический тип "Знамение" иногда именуют "Воплощение".
Одним из вариантов иконографии "Знамение" является "Оранта". В данном случае Богоматерь представлена без Младенца в той же позе, с воздетыми руками. Примером такого варианта может служить образ "Богоматерь - Нерушимая стена" из Св. Софии Киевской (мозаика, Х в.). Здесь Богоматерь представлена как символ Церкви. Впервые Августин увидел в Богоматери - Церковь. Эта ассоциация получила в истории богословской мысли широкий диапазон толкований.
Второй иконографический тип получил наименование "Одигитрия", что по-гречески значит "Путеводительница". В этом названии заложена концепция богородичных икон в целом, ибо Матерь Божья ведет нас ко Христу. Жизнь христианина представляет собой путь из тьмы - в чудный Божий свет, от греха - к спасению, от смерти - в жизнь. И на этом нелегком пути у нас есть помощница - Пресвятая Богородица. Она явилась мостом для прихода в мир Спасителя, теперь Она - мост для нас на пути к Нему.
Итак, иконографическая схема Одигитрии строится следующим образом: фигура Богоматери представлена фронтально (иногда с небольшим наклоном головы), на одной Ее руке, как на престоле, восседает Младенец Христос, другой рукой Богоматерь указывает на Него, тем самым направляя внимание престоящих и молящихся. Младенец Христос одной рукой благословляет Мать, а в Ее лице и нас (нередко жест благословения направлен непосредственно на зрителя), в другой руке Он держит свернутый свиток (есть варианты, когда в руках у Младенца скипетр и держава, книга, развернутый свиток).
В жесте Богородицы, указующем на Христа ключ к этому образу - Матерь Божья ориентирует нас духовно, направляя нас ко Христу, ибо Он есть Путь, Истина и Жизнь. Она несет наши молитвы к Нему, Она ходатайствует за нас перед Ним, она сохраняет нас на пути к Нему. Ставшая Матерью Того, Кто усыновил нас Небесному Отцу, Богородица становится матерью каждого из нас. Этот тип богородичных икон получил необычайно широкое распространение во всем христианском мире, а особенно в Византии и в России. Многие чтимые иконы этого типа не случайно приписывали кисти апостола Луки.
К наиболее известным вариантам Одигитрии относятся: "Смоленская", "Иверская" (Вратарница), "Тихвинская", "Грузинская", "Иерусалимская", "Троеручица", "Страстная", "Ченстоховская", "Кипрская", "Абалацкая", "Споручница грешных" и многие другие.
Небольшие иконографические различия в деталях связаны с подробностями истории происхождения каждого конкретного образа. Так третья рука у иконы "Троеручица" добавлена св. Иоанном Дамаскиным, когда по его молитве Богородица восстановила отрубленную его руку. Кровоточащая ранка на щеке "Иверской" возвращает нас во времена иконоборчества, когда этот образ был подвергнут нападению отвергающих иконы: от удара копья из иконы истекла кровь, что повергло свидетелей в неописуемый ужас. На иконе Богоматери "Страстная" обычно изображают двух ангелов, летящих к Младенцу с орудиями страстей, тем самым предвозвещая Его страдания за нас. В результате этого сюжетного поворота несколько изменена поза Младенца Христа - Он изображен в полоборот, смотрящим на ангелов, Его руки держатся за руку Марии. Каждая из таких деталей достойна внимательного рассмотрения, но за неимением в данном случае такой возможности оставим это для уединенного созерцания.
Как правило, в "Одигитрии" Богоматерь представлена в поясном изображении, но встречаются и оплечные композиции богородичных икон; к таким относятся "Казанская", "Петровская", "Игоревская". Здесь разрабатывается та же тема, но в некотором сокращенном варианте.
Третий тип богородичных икон на Руси получил наименование "Умиление", что является не совсем точным переводом греческого слова "Елеуса" (eleousa), т.е. "Милостивая". Этим эпитетом в Византии величали саму Богородицу и многие из Ее икон, но со временем, в русской иконографии, наименование "Умиление" стали связывать с определенной иконографической схемой. В греческом варианте этот тип икон назывался "Гликофилуса" (glukufilousa) - "Сладкое лобзание". Иконографическая схема включает две фигуры - Богородицы и Младенца Христа, прильнувшие друг ко другу ликами. Голова Марии склонена к Сыну, а Он обнимает рукой Мать за шею. В этой трогательной композиции заключена глубокая богословская идея: здесь Богородица явлена нам не только как Мать, ласкающая Сына, но и как символ души, находящейся в близком общении с Богом. Взаимоотношение души с Богом - мистическая тема многих писаний св. отцов. Богоматерь Умиление - один из наиболее мистических типов богородичных икон.
Этот тип также был широко распространен в России. К иконам типа "Умиление" относятся: "Владимирская", "Волоколамская", "Донская", "Федоровская", "Жировицкая", "Гребневская", "Ахренская", "Ярославская", "Взыскание погибших", "Почаевская" и т.д. Во всех этих иконах Богоматерь представлена в поясной композиции, в редких случаях встречается оплечная композиция, как, например, в иконе "Корсунская".
Разновидностью иконографического типа "Умиление" является тип "Взыграние". Иконы подобного рода были распространены в основном на Балканах, но и в русском искусстве изредка встречаются такие образы. Иконографическая схема здесь очень близка к "Умилению", с той только разницей, что Младенец представлен в позе более свободной, как бы разыгравшимся. Примером такого типа икон может служить "Яхромская". В этой композиции всегда присутствует характерный жест - Младенец Христос ручкой касается лика Богородицы.
Еще одна разновидность иконографии "Умиление" - "Млекопитательница". Из наименования ясно, что отличительной чертой этой иконографической схемы является изображение Божьей Матери, кормящей грудью Младенца Христа. Такая деталь раскрывает новый мистический аспект в прочтении образа Богородицы. Мать вскармливает Сына, так же Она питает наши души, так же и Бог кормит нас "чистым словесным молоком" Слова Божьего (1 Петр. 2.2), дабы мы, возрастая, переходили от пищи молочной к твердой (Евр. 5.12).
Итак, три названных нами иконографических типа - "Знамение", "Одигитрия" и "Умиление" являются основными, ведущими в иконографии Богородицы, так как в их основе лежат целые направления в богословском осмыслении образа Богоматери. Каждый из них представляет нам какой-то один из аспектов Ее служения, Ее роли в спасительной миссии Христа, в истории нашего спасения.
Четвертый тип не имеет такого богословского наполнения, как первые три. Он скорее собирательный, к нему следует отнести все те иконографические варианты, которые по тем или иным причинам не вошли в первые три. Наименование четвертого типа условно - "Акафистный", так как главным образом иконографические схемы здесь строятся не по принципу богословского текста, а по принципу иллюстрирования того или иного эпитета, которым Богоматерь величается в Акафисте и других гимнографических произведениях. Основный смысл икон этого типа - прославление Матери Божьей. Сюда следует отнести уже упоминавшиеся изображения Богоматери с Младенцем на престоле. Основной акцент этих изображений - показать Матерь Божью как Царицу Небесную. В таком виде этот образ вошел в византийскую иконографию - особенно часто такие композиции помещали в конху апсиды.
Но большая часть икон этого типа представляют собой соединение центральной схемы предыдущих типов с дополнительными элементами. Так, например, иконографическая схема "Неопалимой Купины" состоит из изображения Богоматери Одигитрии, окруженной символическими фигурами славы и сил небесных (аналогично тому, как образ небесной славы изображен в иконографии "Спас в силах"). Иконографическая схема иконы "Богоматерь - Живоносный Источник" включает в себя изображение Богородицы с Младенцем, восседающим на троне, который имеет вид некоего подобия купели внутри водоема, а вокруг предстоят ангелы и люди, пришедшие напиться от этого источника. Композиция иконы "Богоматерь - Гора Нерукосечная" также строится по принципу механического наложения символов - Богоматерь с Младенцем Христом (по типу Одигитрии) восседают на престоле, на фоне фигур и вокруг них изображаются различные символы, впрямую иллюстрирующие акафистные эпитеты: руно орошенное, лествица Иаковлева, купина неопалимая, свеча светоприемная, гора нерукосечная и т.д. И, наконец, икона "Нечаянная радость" построена по принципу "икона в иконе", то есть сюжетного включения изображения иконы внутрь происходящего действия. Здесь обычно представлен коленопреклоненный человек, молящийся перед образом Богоматери Одигитрии, давшей ему нравственное прозрение и исцеление.
Примеров акафистных икон можно привести великое множество и в большинстве своем это поздние иконографии, созданные не ранее XVI-XVII вв. в тот период, когда богословская мысль не отличалась оригинальностью и ее направление более разливалось по поверхности, нежели шло вглубь.
Вершиной акафистных иконографий следует признать образ "О Тебе радуется обрадованная вся тварь". Это по-своему интересная иконография, в основе ее лежит идея вселенского прославления Богоматери. В центре изображается Богородица с Младенцем Христом на престоле в сиянии славы и окружении сил небесных. Образ вселенной представлен в виде многоглавого храма, окруженного цветущими деревьями - это одновременно и образ Небесного Иерусалима. В нижней части иконы, у подножия престола изображаются люди - пророки, цари, святые разных рангов, просто народ Божий. Мы видим - на Иконе представлены новая земля и новое небо (Откр. 21.1), - образ преображенной твари, начало которой положено в тайне Боговоплощения (здесь центральное изображение отчасти напоминает схему Знамения).
Иконографические варианты, где изображается Богоматерь без Младенца Христа, немногочисленны, объединить их в особую группу не представляется возможным, так как иконографическая схема в каждой из них определена своей самостоятельной богословской идеей. Но в той или иной степени они примыкают к уже названным нами ранее четырем типам. Например, "Богоматерь Остробрамская -Виленская" представляет собой вариант, тяготеющий к типу "Знамение", так как образ Богоматери явлен здесь в момент принятия Ею Благой вести. Положение рук, скрещенных на груди (жест смиренного молитвенного поклонения) семантически близок жесту Оранты. Следовательно, этот иконографический вариант можно отнести к типу "Знамение". Кроме Остробрамской этому типу соответствует икона "Невеста Неневестная" (ошибочно ее называют "Умиление"), которая была келейной иконой преп. Серафима Саровского.
Известная древняя русская икона "Богоматерь Боголюбская" также изображает Богородицу без Младенца, но предстоящей пред Богом с ходатайством о молящихся Ей (группа молящихся иногда изображается у ног Богородицы). Поскольку здесь Матерь Божья изображена как ходатаица и как указующая путь молящимся, то условно этот тип можно отнести к "Деисисная" (Моление, молящаяся). В руке Богородица держит свиток с молитвой, а другой рукой указывает на образ Христа, написанный слева в сегменте неба. Таким образом, сохраняется тот же жест, что и в Одигитрии: Христос есть Путь, Истина и Жизнь.
В композиции Страшного Суда особо выделяется образ Рая Небесного, в котором присутствует Богоматерь "Ассуната" (Вознесенная) изображенная в рост или чаще на троне, без младенца. Характерная особенность ее это раскрытые перед грудью руки (жест принятие благодати). Чтимые иконы "Ассунаты" неизвестны.
Но по большей части богородичные иконы, в которых Богоматерь представлена без Младенца, относятся к четвертому типу - акафистных икон, так как написаны ради прославления Матери Божьей. Так, например, к этому типу можно отнести иконографию "Богородица Семистрельная" или "Симеоново проречение", известен этот иконографический вариант и под другим названием - "Умягчение злых сердец". Здесь изображена Богоматерь с семью мечами, пронзающими Ее сердце. Этот образ взят из пророчества Симеона, который во время Сретения произнес такие слова: "и Тебе Самой оружие пройдет душу, - да откроются помышления многих сердец" (Лк. 2.35). Подобные иконографии, как правило, позднего происхождения, по всей видимости, пришли из западноевропейской традиции и отличаются литературностью. Тем не менее и в них заложен свой смысл, открывающий нам образ Богородицы.
Иконографические варианты, семантически соответствующие третьему типу богородичных икон, известному под названием "Умиление", практически не встречаются. Тем не менее и такой поворот в иконографии существует. Это так называемый тип Скорбящей Богоматери, когда Божья Матерь представлена погруженной в молитвенную скорбь о распятом Христе. Обычно Богородица изображается со склоненной головой и молитвенно сложенными руками возле самого подбородка. Этот вариант получил большое распространение на Западе, но и в православной иконографии он также хорошо известен. Некоторые исследователи полагают, что он первоначально не был самостоятельным, входил частью в диптих, на второй половинке которого изображался страдающий Иисус Христос. Этот же сюжет мы можем видеть и в иконе "Не рыдай Мене Мати", хорошо известной в балканском искусстве и менее известной у нас, в России. На этой иконе обычно изображены Богородица и Христос (иногда стоящими во гробе), Мать оплакивает смерть Сына, обнимая Его мертвое тело. Практически это модификация сюжета "Оплакивание", но иконографическая схема построена по принципу "Умиления" - только на иконах типа "Не рыдай Мене Мати" Богородица прижимает к Себе не Маленького Иисуса, а взрослого после снятия со Креста. Но, как и во всякой иконе, здесь есть весть о воскресении, она в названии иконы, которое построено на тексте песнопения: "Не рыдай Мене Мати во гробе зряща...". Обращение к Богородице идет от имени Христа, победившего смерть.
[1] 2 аршина, 5 вершков
[2] Происхождение зеленого хитона возможно связано с использованием в качестве пигмента азурита, который является изомером медной зелени и имеет свойство с течением времени (около 100 лет) под воздействием света переходить в более устойчивую форму - саму медную зелень
[3] Абгар бар (сын) Ману, прозвище черный видимо дано из-за характера болезни
[4] Ханнания - царский архивист и доверенное лицо царя
[5] Ин. 10.9
[6] Иез. 1.4-6, 10, 13, 15-16, 18, 22, 26-28
[7] Впервые прочтение тетраморфа было предпринято св. Иринеем Лионским, который видел за этим раскрытие различных аспектов образа Христа в Евангелиях: ангел, вернее, животное с человеческим лицом, означает пришествие Христа в мир, к людям, телец символизирует Жертву Христа, лев - Царство, орел - обладание Духом и духовное видение. Вслед за ним эти ассоциации развивали св. Ипполит, блаженный Иероним, папа Григорий Великий и многие другие богословы. Однако принятая на сегодняшний день и устойчивая схема толкования этих символов у самого Иринея выглядела несколько иначе: ангел связывался с Матфеем, телец - с Лукой, лев - с Иоанном, орел - с Марком.
[8] Втор. 4.24
[9] Исх. 32.32; Откр. 3.5
[10] Деян. 10.42; 2 Тим. 4.8; Ин. 5,30; Рим. 14,10
[11] Ин. 9.39; 12.47-48; 3.16
[12] Мф. 11.28
[13] Иак. 2.13
[14] Ин. 8.12 Ин. 7.24
[15] Евр. 4.12
[16] Св. Иоанн Дамаскин
[17] Ин. 19.26-27
[18] Втор. 21; 23
[19] Розыск, ч. 2, гл. 24
[20] Гал. 6; 14
[21] Апология, § 55
[22] Иез. 4; 3
[23] Беседа 24, Мф
[24] 1 Ин. 5; 19
[25] см. Мф. 7; б и 1 Кор. 3; 1
[26] Беседа 40, 1 Кор.
[27] 15 вопр. Числ.
[28] 1 Кор. 2; 7
[29] Исх. 3; 14
[30] Ис. 45; 22
[31] Иер. 11; 19
[32] Святитель Димитрий Ростовский
[33] Лк. 23; 43
[34] Розыск, кн. 2, гл. 24
[35] Ин. 19; 18
[36] Ин. 19; 19
[37] Мф. 27; 35
[38] Мф. 27; 37
[39] Мф. 27; 32. Мк. 15; 21, Лк. 23; 26, Ин. 19; 17
[40] Ин. 19; 25
[41] 1 Кор. 11.5,10
[42] Слово на Благовещение
[43] Ис. 7.14
[44] Лк. 1.35
[45] Лк. 1.38
