ВИЗАНТИЙСКИЕ И ПОСТВИЗАНТИЙСКИЕ ИКОНЫ В РОССИИ.

В 60-годах XVII в. в Кремле в церкви Преподобной мученицы Евдокии стоял "образ Пречистой Богородицы с Предвечным Младенцем, что принесена ис Полоцка", называемый Корсунским. Позднее, по-видимому, эта икона была перенесена в церковь Воскресения Христова в Кремлевском дворце, где в начале XX в. ее видел русский византинист Н. П. Кондаков.

В храмах Москвы также концентрировались иконы и святыни, приносимые с Православного Востока. В немалой степени этому способствовало перемещение в Москву митрополичьей кафедры, которую часто занимали греки по происхождению. Как правило, при митрополичьем дворе существовали свои мастерские, где нередко работали мастера, приезжавшие вместе с митрополитом—греком. Иногда они вызывались им специально для крупных работ. Так, в 1344 г. в Москве трудилась артель константинопольских художников, приглашенных митрополитом Феогностом для росписи Успенского собора. В конце 70-х годов XIV в. на Руси появился Феофан Грек. В 1395 г. в Москве он расписывал с учениками церковь Рождества Богородицы, в 1399 г. — Архангельский собор, в 1405 — Благовещенский.

Оживленным дипломатическим и церковным контактам Древней Руси с Византией и Балканами в XIV-XV вв. сопутствовал привоз на Русь произведений византийского искусства. В 1355 г., по возвращению из Константинополя, митрополит Алексей подарил привезенную "честную икону образа Христова" в основанный им Спасо-Андроников монастырь. В 80-х годах XIVв. в Россию попали икона Пименовской Богоматери (по преданию привезена из Константинополя митрополитом Пименом) и Деисусный чин, присланный из византийской столицы Афанасием Высоцким в Серпуховский монастырь. Уже в первой половине XIV в. в Москве существовала греческая колония с монастырем, посвященным Николаю Чудотворцу. Безусловно, здесь были греческие иконы, иллюминированные рукописи, церковная утварь.

Привозились византийские памятники и в другие города. В 1399 г. в Тверь была привезена из Константинополя икона Страшный суд. Греческой либо сербской работой XIV в. является, по мнению В. Н. Лазарева, двухсторонний выносной образ Богоматерь Одигитрия - Николай Чудотворец. Он был найден в церкви села Васильевского близ Старицы. В Псковском Ивановском монастыре во время реставрационных работ были обнаружены замурованные в нишу келейные иконы. Среди них византийский золотофонный образ Пантократора Душеспасителя XIV в.

В 1381 г. по заказу Суздальского епископа Дионисия в Константинополе были сделаны точные списки с образа Богоматери Одигитрии. Один из них находился в соборе в Суздале другой - в Спасской церкви Нижнего Новгорода. В нижегородском Благовещенском монастыре хранилась "корсунская" икона Божией Матери, вложенная в 1370 монахом Алексием. Из некогда многочисленных произведений греческих и балканских мастеров, находившихся в Новгороде Великом, следует отметить сохранившиеся до сегодняшнего дня Двенадцать праздников главного иконостаса Софийского собора обычно связывающиеся с деятельностью архиепископа Василия, который возобновил погоревшие в 1340 г. иконы собора.

Византийские памятники попадали иногда даже в глухие уголки России. На севере в Архангельском крае, в далеком Кривецком погосте села Кривого были обнаружен трехчастныи Деисус конца XIV в., приписываемый сербскому мастеру, и того же времени образ Христа - Царя Славы.

Однако, безусловно, наибольшее количество византийских и балканских произведений концентрировалось в храмах и дворцовых покоях Москвоского Кремля. В казне великого князя и его домовом храме - Благовещенском соборе — хранились "образцы украшенные златом и бисером многоценным, Греческого писма, прароди телем его от много лет собранных". Утрата этих святынь особо отмечается в источниках о пожаре 1547 г., когда "да и в казнах великого князя и в постельных к рее животворящее древо, на нем же распят Господь Наш Исус Христос, и мощи святых и пречистыя образ Редегитцкая, и иные святые образы Карсунского письма и Греческого и Цареградского, и платья, и все казны выгореше". Семейные иконы передавались по наследству, ими благословляли при крещении и на свадьбах. Племянница последнего византийского императора Константина XI Зоя Палеолог, ставшая в 1472 г. женою великого князя московского Ивана III и получившая в России имя Софьи привезла с собою чудный греческий образ Всемилостивейшего Спасителя. В XVII в. эта почитаемая икона по приказанию царя Михаила Федоровича была поставлена в Верхоспасском соборе Кремля ("Спас за золотой решеткой").

Уникальна история бытования византийской золотой чеканкой иконки конца XIII в. "Богоматерь Умиление". Этот высокохудожественный византийский памятник уже в начале XV в. находился в Московском Кремле. Об этом свидетельствую оглавие и драгоценные камни, которыми была украшена иконка в так называемых мастерских митрополита Фотия. В XVI в. эта реликвия, по-видимому, входила в состав казны великих княгинь уцелевшей в пожаре 1547 г. Позднее, в 1589 г. она послужила образцом для русского мастера, изготовлявшего золотой ковчежец по заказу Ирины Годуновой. В середине XVII в. эта византийская иконка упоминается среди других царских реликвий и святынь, хранившихся в Образной палате Московского Кремля (ныне она находится в собрании Эрмитажа в Ленинграде).

Часто семейные иконы вкладывались в храмы и монастыри "на помин души". На Святой Горе Афон, в монастыре Ватопед находится византийская мозаичная икона XIV в. "Святая Анна с Марией", на обороте которой надпись: "царицы и великой княгини Анастасии". Согласно этой надписи, икона принадлежала первой жене русского царя Ивана IV Грозного. Известно, что этот царь неоднократно жертвовал афонским обитателям крупные денежные суммы, посылал драгоценную утварь и иконы, особо отмечая монастыри Хиландарь и Ватопед. Делались им вклады и в помин царицы Анастасии. Вероятно, вместе с деньгами была послана в Ватопед и мозаичная иконка. Можно высказать предположение о том, каким путем этот редкий византийский памятник оказался в Москве. Икона, по нашему мнению, принадлежала Анне Глинской, старшей дочери сербского воеводы Стефана Якшича. Анна Глинская приходилась бабкой царю Ивану IV Грозному. В 1547 г. во время женитьбы Ивана IV она находилась в Москве, принимала активное участие в свадебных торжествах и благословила этой мозаичной иконой Анастасию.

С именем Грозного связана и сербская икона XV-XVI вв. Иоанн Предтеча. После смерти царя она перешла к его сыну Федору, а затем, с царицей Ириной Годуновой, принявшей постриг, попала в Новодевичий монастырь, где находится и сегодня.

В России существовал древний обычай, по которому на гробах погребаемых приносили иконы остававшиеся потом в усыпальнице либо в храме. Из таких икон, а обычно это были семейные реликвии и благословения родителей, составилось уникальное собрание Троице-Сергиевой Лавры. По мнению Т. В. Николаевой, хранящаяся в Лавре сербская икона XIV в. "Анна с младенцем Марией" была привезена на гробе погребенного в монастыре Воейко Войтеговича, выходца с Балкан, основателя рода Воейковых. Вкладной иконой считается Богоматерь Перивлепта (византийскш мастер второй половины XIV в.), которую связывают с домом радонежских князей. Ипатьевский монастырь в Костроме находился под покровительством рода Годуновых. По-видимому из усыпальниц Годуновых происходит сербский памятник XIV в. — образ "Мати Божия Молебница". Встречающееся в литературе мнение что икона является вкладом царя Алексея Михайловича ошибочно и не подтверждается документами.

Особый этап в истории поступления в Россию византийских памятников начинается после 1453 г., когда пала столица Византийской империи. Константинополь, ставший турецким Стамбулом, прекратил свое существование, как крупный художественный центр православной религиозной живописи. Мастера переселились в другие регионы, в том числе на Русь, где продолжали традиции византийского искусства. После 1453 г. контакты Древней Руси с Православным Востоком становятся не столь оживленными и прямыми, как в предшествующие столетия. Но уже с начала XVI в. статейные списки регулярно отмечают многочисленные приезды духовных лиц с Православного Востока. В основном они приезжают за "милостыней" и для большего успеха привозят с собою святые реликвии и благословения. Москва, считавшая себя духовной наследницей Византии, оплотом истинной веры, "вторым Константинополем" довольно любезно принимала просителей и оказывала материальную поддержку обителям Востока. Одновременно русские правители не забывали и о собственных выгодах: добились церковной независимости (в 1589 г. в России была учреждена патриархия), использовали греков, даже высших иерархов, в качестве политических агентов на Востоке, собирали православные святыни и древности, подражая "граду царя Константина". На Руси хорошо разбирались в ценности и значимости привозимых даров. Исходя из этого определялась посылаемая "милостыня". Наблюдательные греки очень быстро уловили эту закономерность и старались привезти какую-либо "древность", подчас сопровождая привозимые предметы легендами об их принадлежности "царям и святым лицам" и о "чудесном обретении". Справедливости ради следует отметить, что чаще всего греки сами искренне верили в эти легенды и предания. Среди привозимых произведений были как действительно древние, византийского периода, так и памятники поствизантийские (т. е. созданные после 1453 г.). Анализ письменных источников свидетельствует, что таким путем в XVI— начале XVIII вв. в Россию поступили многие сотни, если не тысячи византийских и поствизантийских произведений. Все эти многочисленные подношения в основном попадали в храмы Московского Кремля и в Образную палату при дворце, где хранились семейные и подносные иконы, кресты, реликварии-мощевики, пелены и другая "святость" русских царей. По существу это было своеобразное древлехранилище церковных памятников. До наших дней дошла опись Образцовой палаты середины XVII в., в которой упоминается множество икон "греческого письма", "с греческими подписями", либо поднесенные восточным духовенством. Из привезенных восточными иерархами в XVI-XVII вв. памятников в первую очередь следует отметить две византийские мозаичные иконы. Обе принесены с Афона. В сентябре 1585 г. старцами монастыря Хиландарь был поднесен царю Ивану IV Грозному "мозаический в серебре образ Архангела Михаила, а в мае 1625 г. Архимандрит Игнатий из монастыря Ватопед поднес царю Михаилу Федоровичу "Образ Спасителя". Вместе с мозаикой старцы из Хиландаря привезли "Образ Богоматери", обложенный серебром с греческой надписью "надежда ненадежным", который поднесли царевичу Федору Ивановичу. Судя по известным иконам в серебряных окладах с аналогичной надписью - в Фрейзингенском соборе, монастыре Ватопед, церкви Богоматери Панагуды в Солуни - поднесенная царевичу икона скорее всего была произведением палеологовского времени.

В марте 1588 г. афонский монастырь Ватопед послал в Москву "икону и миро от великомученика Георгия, оставленное их обители блаженным императором Палеологом". В 1603 г. иерусалимский патриарх прислал древнюю икону Богоматери, обложенную серебром. По преданию она принадлежала византийской императрице Елене.

К сожалению, по кратким описаниям невозможно определить время создания и характер живописи привозимых икон. Если же исходить из названий, отражающих иконографические типы, то следует заключить что большая часть подносных произведений должна быть отнесена к поствизантийскому времени. Именно для этого времени характерны такие изводы, как "Образ Всемилостивого Спаса, писан в корени Ессееве", "Образ Св. Саввы и Симеона сербских с благословляющим Спасом", "Икона царей сербских", "Образ Иоанна Нового", "Апостолы Петр и Павел, держащие храм", "Мученическая смерть Георгия Нового"; копии с прославленных чудотворных афонских икон — Богоматери Хиландарской, Иверской, Ватопедской, Типикарницы, Св. Пантелеймона, Св. Георгия Зографского и других. Кроме икон привозились деревянные резные кресты, складни, образки, панагии, часто оправленные в серебро и украшенные финифтью, стеатиты, камеи, перегородчатые и расписные эмали, серебряные и золотые кресты и реликварии-мощехранительницы.

Состав Образной палаты не был постоянным. Отсюда иконы, кресты, мощи брались царями для дворцовых покоев и придворных храмов, для вкладов в церкви и монастыри, для подарков членам царской семьи и приближенным лицам. Только в 1647—1648 гг. царь Алексей Михайлович пожаловал в новый храм Новоспасского монастыря более трехсот икон греческого и московского письма и особо иконы из подношений восточного духовенства. В 1619 г. иерусалимский патриарх Феофан поднес царю Михаилу Федоровичу "Нерукотворный образ". Пройдя сложный путь через Образную палату, молельню императрицы Анны Иоановны и Троице-Сергиеву Лавру, в 1790 г. эта икона попала в Ярославль, в церковь Параскевы Пятницы на Tyroвой горе, где стала особо почитаемой святынею. По традиции часть царских реликвий хранилась в придворном Благовещенском соборе. Именно в XVI—XVII вв. сюда поступили в основном из подношений восточного духовенства произведения византийского прикладного искусства, дошедшие до сегодняшнего дня. В 1689 г. иконы из Образной палаты передавались в царскую казну на Казенном дворе. В 1730 г. образа и святые мощи отпускались в Измайловский и Лефортовский дворцы. В 1763—1777 гг. некоторые иконы, кресты и сосуды увозились в Петербург в храмы Зимнего дворца. В 1775 г. более 2 тыс. икон, по распоряжению князя Г. А. Потемкиня, было передано в Успенский собор Кремля.

В XVIII в., с переносом столицы в Петербург, учреждением Синода и введением так называемой "Палестинской дачи" приезды духовенства с Востока стали реже. Образная палата стала терять свое значение древлехранилища.

Греческие и балканские произведения имелись также в палатах и церквах патриарха Всея Руси. В патриаршей церкви св. апостола Филиппа, освященной в 1656 г., был целый иконостас "греческого письма" — видимо работы приезжих греческих или славянских мастеров. Показательна опись 1658 г. домовой казны патриарха Никона. В ней упоминаются: "Икона ветха, Трех Святителей Вселенских, резная, съемостичена вся, а не написана"; "образ Пречистый Богородицы Успения в киоте, письмо греческое"; "две иконы Пречистый Богородицы, письмо греческое, в киотах"; "образ Пречистый Богородицы Хиландарские, писан на золоте"; "образ Пречистыя Богородицы Хиландарские, писан на золоте"; аналогичная икона "на прозелени"; "образ Всемилостивого Спаса на красках, письмо греческое, шти листовой". Кроме того, еще будучи архимандритом Новоспасского монастыря, Никон заказывал греческим мастерам копии с чудотворных афонских образов. Одна из них - копия образа Богоматери Иверской - исполненная в 1648 г. мастером Ямвлихом, хранится ныне в Смоленском соборе Новодевичьего монастыря.

Отдельные произведения поствизантийской живописи имелись во многих храмах России, не только в столичных или в прославленных обителях, но и в небольших сельских церквах. В основном это вкладные иконы, которые либо были привезены из паломнических поездок к "святым местам", либо издревле хранились в семье вкладчика. В этом плане заслуживает внимания история привоза в Россию иконы Влахернской Богоматери. Эта икона, считающаяся воскомастичной, была обнаружена в XVII в. в Стамбуле замурованной в стену. Она была приобретена специально для подношения русскому царю Алексею Михайловичу от имени иерусалимского протосингелла Гавриила. Однако вначале икону отправили для реставрации на Афон, где с нее изготовили три рельефные, покрытые раскрашенным гипсом копии. Все четыре иконы в 1654 г. бьпи привезены в Москву. В России равным образом почитались и подлинная Влахернская и афонские копии, являющиеся уже памятниками поствизантийской живописи. Подлинная икона хранилась в приделе апостолов Петра и Павла Успенского собора. Одна из копий находилась в селе Новоспасском у Головиных, другая — в селе Кузьминки у князей Голицыных, третья — в московском Высоко-Петровском монастыре, куда поступила от семейства Дубровиных в 1704 г. В писцовых книгах Коломны 1577—1578 гг. в церкви Преображения Спасского монастыря упоминается "образ Пречистые Одегитрея, цареградское писмо, пятница, поставленье Варлама ж Юшина, над дверми, обожен серебром, позолочен". Копию с чудотворного образа Троеручецы принес с Афона в 1661 г. основатель Белобережской пустыни Брянского уезда отец Симеон. Граф Б. П. Шереметев привез с острова Мальты икону Богоматери с младенцем, подаренную ему в 1697 г. мальтийскими рыцарями. В XVII в. для князя Одоевского был прислан из Александрии образ Св. Иоанна Милостивого, который хранился в Воскресенской церкви села Городно, Коломенского уезда. Стольнику В. П. Головину восточные патриархи прислали икону Noli me tangeri, которая была поставлена в храме села Новоспасское, где находился и образ Петра и Павла, привезенный из Рима.

Одной из почитаемых реликвий Никольского собора в Петербурге является итало-греческая икона XVII в. Св. Николая Чудотворца, поднесенная царю Петру I в Софийском храме в Херсоне. Живописные иконы размещались среди пышной барочного типа деревянной резьбы. В 1861 г. в Петербурге была заложена греческая церковь Св. Димитрия. Иконостас с иконами и утварь для нее были привезены из Греции. В 1833 г. иерусалимский патриарх послал образ. Св. Георгия на дубовой доске, греческого письма в новгородский Юрьев монастырь, в благословение архимандриту Фотию. В 1845 г. купец Ширяев привез с Афона икону "Богоматерь Отрада" (список с чудотворной Ватопедской) и подарил ее в 1861 г. в Богоявленский храм села Подоклинье, Псковской губернии. Две парные афонские иконы — Вседержитель и Иоанн Предтеча - принадлежали основателю Спасо-Преображенского Гуслицкого монастыря игумену Парфению, вывезшему их с Афона. Оттуда же, со Святой Горы, были привезены три образа (Богоматерь Иверская, Скоропослушница и Св. Пантелеймон) петербургским купцом Е. Н. Сивохиным, вложившим их в 1879 г. в Белогостицкий монастырь близ Ростова Великого. В 1905 г. константинопольский патриарх Иоаким III послал в благословение жителям города Казани точный список с мозаичной иконы Богоматери Помакаритиссы, хранившейся в патриархии в Стамбуле. Таковы лишь некоторые примеры бытования в храмах России поствизантийских памятников.

Отдельные поствизантийские произведения находились в частных руках. Обычно среди семейных и родовых святынь встречаются от двух-трех до полтора-двух десятков подобных памятников. Источник их поступления в Россию традиционен: благословение, подарки приезжающего духовенства, подношения при посещении "святых мест". Последний источник особенно характерен для XIX в. Эти памятники владельцы рассматривали, в основном, как святыни, исторические или родовые древности, и очень редко как произведения искусства, обладающие художественной ценностью. Отметим, что подобный подход к иконе в России сохраняется до 1910-х годов и соседствует наряду с обращением к иконе, как к художественному произведению.

Патриотический подъем, охвативший русское общество во время Отечественной войны 1812 г. вызвал усиление интереса к национальной культуре, ее истокам, градациям, святыням и древностям. Огромным успехом во всех слоях общества пользовалась "История государства Российского" Н. М. Карамзина, которую читали и в императорском дворце и в крестьянской избе. В 40-х годах XIX в. началась работа над многотомным роскошным изданием "Древности Российского государства". Одновременно в России возрос интерес к Православному Востоку и Древней Византии, чему в немалой степени способствовала внешняя политика России на Балканах и в Средиземноморье, в частности победоносная русско-турецкая война 1828-1829 гг. Формирование значительных собраний византийских и поствизантийских икон в середине XIX в. связано с именами путешественников по Востоку А. Н. Муравьева, архимандрита Порфирия Успенского и П. И. Севастьянова.

Андрей Николаевич Муравьев (1806-1874) принадлежал к семье выдающихся Русских деятелей XIX в. В 17 лет он вступил на военную службу, участвовал в войне 1828—1829 гг., а после ее окончания, двадцатичетырехлетним молодым человеком совершил путешествие в Иерусалим к "святым местам". Свои путевые записки А. Н. Муравьев издал в 1832 г. Книга произвела сильное впечатление нa русское общество и имела большой успех. Она написана живым увлекательным языком в популярном в то время жанре путевых заметок, обладает несомненными литературными достоинствами и может быть поставлена в один ряд с подобными произведениями Стендаля, В. Гюго, Ф. Шатобриана. Своей книгой А. Н. Муравьев обратил внимание современников на святыни Палестины, возбудил стремление к путешествиям по Православному Востоку и его научному изучению. Путешественники всегда стремятся привезти на память какой-нибудь раритет, а благочестиво настроенный религиозный паломник - "святыни": иконы, крестики, ампулы и т. д. Подобную коллекцию "святынь" собрал и А. Н. Муравьев, путешествовавший по Востоку также в 1838, 1849-1850, 1874 гг. Иконы были собраны А. Н. Муравьевым в храмах Палестины, Грузии, на Афоне, в Италии, Греции, Малой Азии, Болгарии и России. С 1859 г. он поселился в Киеве и завещал свою коллекцию музею Киевской Духовной Академии. Эта коллекция очень традиционна для XIX в. В ней соседствуют незамысловатые реликвии: окаменелости, камни из реки Иордан с подлинными ценными памятниками древности. А. Н. Муравьев был блестящим писателем, известным историком русской церкви (его труды были переведены на все европейские языки), но, кроме того, он обладал тонким художественным вкусом и интуитивным чувством древнего памятника. Достаточно отметить, что из его собрания происходят такие замечательные произведения, как миниатюра XII в. Апостол Павел (ныне в Реклингхаузене) и костяная икона Богоматерь Одигитрия X в. (ныне в Думбар-тон-Окс). К сожалению, коллекция А. Н. Муравьева осталась неизданной и, считается погибшей во время Второй мировой войны. Несколько икон, воспроизведенных в начале XX в., лишь подтверждают высокие достоинства этой коллекции. В ней находился фрагмент синайских святцев XIIв., икона Антония Великого XIV в. и того же времени Св. Антоний, Евфимий и Савва; Иоанн Предтеча в рост XV в. с датой и вкладной надписью на подземе. Кроме подлинных икон он заказывал иконописцам-реставраторам Н. И. Подключникову и М. С. Пошехонову копии и списки с древних памятников. Для него были скопированы: мозаика с изображением Богоматери, Юстиниана и Константина, открытая во время ремонтных работ 1848 г. в Софии Константинопольской; местные иконы Лавры Св. Саввы в Палестине; Деисус, приписываемый Андрею Рублеву. Из подлинных памятников, связанных с именем А. Н. Муравьева до нас дошли фрагмент фрески XIV в. (?) из монастыря Пантократор, икона Распятие (мы относим ее XV в.), найденная им на Афоне в 1844 г. и посланная в подарок московскому митрополиту Филарету для Гефсиманского скита Троице-Сергиевой Лавры. Там же, на Афоне, в монастыре Пантократора, А. Н. Муравьев приобрел образ Двенадцати апостолов, палеологовского времени, который подарил в 1868 г. Румянцевскому музею в Москве.

Большую известность, чем муравьевская коллекция, получило собрание другого путешественника по Востоку — архимандрита Порфирия Успенского. Так же, как и А. Н. Муравьев, он завещал хранившиеся у него 42 иконы в музей Киевской Духовной Академии. К сожалению их постигла участь муравьевских икон: они тоже пропали во время Второй мировой войны. Уцелели лишь четыре уникальные энкаустичные иконы, найденные Порфирием в монастыре Св. Екатерины на Синае. Однако порфирьевская коллекция почти вся была опубликована в начале XX в. и это позволяет нам достаточно обоснованно судить о входивших в нее памятниках. В отличие от А. Н. Муравьева, архимандрит Порфирий вышел из низших слоев русского общества: его отец был псаломщиком в городе Костроме. Получив духовное образование, вначале в костромской семинарии, затем в Петербургской Духовной Академии, Порфирий Успенский продвигался по служебной лестнице медленно и тяжело. Только в 1841 г. он был назначен настоятелем посольской церкви в Вене.