ИКОНА В ДОМЕ

Дом — один из главных символов Софии Премудрости Божией. Св. София устраивает гармонию прежде всего в доме — мире: ее главная функция — «домоводство». Отсюда в христианском восприятии дом всегда ассоциировался с упорядоченным и обжитым миром, огражденным от «хаоса». В «Домострое» Сильвестра (середина XVI в.) мы находим, что в реальном хозяйственном микрокосме возможна лишь идеальная упорядоченность. Его мышление сопоставляет дом как малую модель вселенной именно с раем: «Ино то у добрых людей, у порядливой жены всегда дом чист и устроен, — все по чину и упрятано, где что пригоже, и причищено, и приметено всегда: в устрой как в рай войти» (ПЛДР, сер. XVI в., 1 985, с. 1 20). И иконе в этом «задании» отводилась, может быть, главная роль. В окружении себя иконами народное сознание начинает видеть спасительное действие святости и своего рода «повседневный подвиг» благочестия.
«Передний угол» крестьянской избы — крестьянская «домашняя церковь», «Горний Иерусалим», образ в «тот свет». Но «Домострой» предписывал ставить иконы в каждой комнате. В сознании человека их количество должно было как бы «спустить» небо в реальный мир: «Каждый христианин должен в доме своем, во всех комнатах, развесить по старшинству святые образа, красиво их обрядив, и поставить светильники, в которых перед святыми образами зажигаются во время молебствия свечи, а после службы гасятся, закрываются занавеской чистоты ради и от пыли, ради строгого порядка и для сохранности; и всегда их следует обметать чистым крылышком и мягкою губкою их протирать, а комнату всегда содержать в чистоте» (ПЛДР, сер. XVI в., 1985, с. 77)…
В домах тех, кому позволяли возможности, «передний угол» дополнялся или превращался в «домашнюю церковь» — моленную (Буслаев, т. 1, 1908, с. 251-252). Подробное описание царской моленной, или «крестовой», XVII в. мы находим также у И. Забелина. Этот домашний «Горний Иерусалим» был почти сплошь заставлен иконами. Здесь совершались утренние и вечерние молитвы, иногда церковные службы, часы и вечерни. Одна из стен моленной являла собой многоярусный высокий иконостас, в котором отразилась мистическая модель Симеона Фессалоникийского: иконы в русском высоком иконостасе располагались так, чтобы представить все уровни священного провиденциального плана (Уолтер, 1 982, с. 8 1). «Одна стена ее (моленной. — О.Т.), — пишет И. Забелин, — сплошь была занята иконостасом в несколько ярусов, в котором иконы ставились по подобию церковных иконостасов, начиная с деисуса, или икон Спасителя, Богородицы и Иоанна Крестителя, составляющих, так сказать, основу домашних иконостасов». Нижний ряд такого иконостаса был занят иконами «местными», «на поклон». Кроме икон Христа и Богоматери, этот ряд занимали особо чтимые образа, например иконы тезоименитых святых, благословенные иконы от родителей и родственников, кресты-панагии и ковчежцы со святыми мощами, списки прославленных чудотворных образов; наконец, иконы святых — помощников, молителей и заступников в тех или иных делах. Иконостас такой моленной был еще и хранилищем «домашней святыни».
Но что было на других стенах? «На других стенах крестовой, над окнами и над дверьми, ставились иконы в малых иконостасцах или в киотах». Человек, входивший в такую комнату, должен был ощущать себя как в «раю», на «втором небе». Все должно было его настроить как на молитвенное состояние, так и на созерцание «рая», его онтологическое ощущение. В разных местах моленной ставились «молитвы», которые писались на бумаге уставным письмом или на раскрашенных досках и вставлялись в золоченые рамки. У местных икон Спаса и Богоматери таким письмом были писаны тропари и кондаки. «Так, в 1676г. живописец Ив. Салтанов выкрасил две доски с "молитвами" в хоромы государю; в 1677г. словописец Поликарп Фомин написал в хоромы государю "молитву" чудотворцу Алексию, да к Спасову и Богородичну образам тропари и кондаки» (курсив автора. — О.Т.) (Забелин, 1862, с. 193—194, 196), Описание домовой моленной есть и у Павла Алеппского: «В доме каждого из них есть чудесная, изящная церковь, и каждый тщеславится перед другими ее красотой и наружным и внутренним росписанием» (Алеппский, вып. 3, с. 31).
 

О.Ю. Тарасов. ИКОНА И БЛАГОЧЕСТИЕ: Очерки иконного дела в императорской России